Флоренский Павел Александрович: жизнь и творчество

Что душа человека- это свернувшаяся в клубок Вселенная, знали многие философы и поэты, но до Флоренского такое утверждение было лишь красивой метафорой.

С появлением книги Флоренского «Мнимости в геометрии» метафора бессмертия превратилась в убедительную научную гипотезу.

Обратившись к вопросам генеалогии Флоренский значительно углубил в своих работах ее философские основы, определил главные понятия: единство рода как целого в его взаимосвязи с личностью. «Род для современного человека есть совокупность, ансамбль, агрегат, логический объем, то есть единство внешнее и механическое — не более». Но для древнего он был единством существенным, единым объемом знания… Но чтобы нам, людям XX века, почти утерявшим зрение единого и за деревьями давно уже не видящими леса, опять понять это единство рода, приходится мысленно возместить недостаток своего зрения. Этими возмещениями могут служить гипотезы: «4-мерного зрения, единства крови или единство семени, единство биологической формы, и, наконец, единство чисто-мистического. Но при этом надо помнить, что все такие гипотезы- лишь костыли, которыми мы пытаемся скрыть уродство своей организации».

На следующем этапе в монографии «Анализ пространственности и времени в художественно-изобразительных произведениях» (1924) П. Флоренский определяет понятия духовного генетика и законы его бытия: «Род есть единый организм и имеет единый целостный образ. Он начинается во времени и кончается. У него есть свои расцветы и свои упадки. Каждое время жизни ценно по-своему, однако род стремится к некоторому определенному, особенно полному выражению своей идеи, пред ним стоит заданная ему историческая задача, которую он призван решить».

В этой же работе Флоренский подходит к обобщениям, касающимся условий выживания, вырождения и возрождения не только родов, но и народов. «Но чем полнее и совершеннее выразился в известном представителе исторический смысл рода, тем менее оснований ждать дальнейшего роста родовой ветви, к которой он принадлежит. Нет никакого сомнения, жизнь рода определяется своим законом роста и проходит определенные возрасты. Но нет сомнений также и в свободе, принадлежащей роду, — свободе столь же превосходящей мощью своего творчества. Свобода отдельного представителя рода в среднем, как и полной жизни рода в целом превосходит таковую же отдельных родичей в среднем. Кроме того, в какие-то сроки и в лице каких-то отдельных представителей рода это самоопределение его получает чрезвычайные возможности. Род стоит тогда у ворот собственной судьбы».

Совершенно очевидно, что философия генеалогии, пути к которой прокладывал П. Флоренский, невозможна без конкретных исследований определенных родов. Интерес к своим предкам, к истории своего рода он считал жизненной задачей всякого человека, стремящегося постигнуть свою роль и место в истории сменяющихся поколений и смысл появления на свет Божий. «Только при этом родовом самопознании возможно сознательное отношение к жизни своего народа и к истории человечества, но обычно не понимают этого и родовым самопознанием пренебрегают, почитая его в худшем случае — за предмет пустого тщеславия, а в лучшем случае за законный, исторически заработанный повод к гордости».