Жизнь и творчество Аристотеля

Блаженство, считает Аристотель, недостижимо иначе как в условиях зрелой и завершенной жизни: ребенок, человек только в возможности, неспособен к совершенной деятельности, бедность и болезнь, слабость и несчастье отнимают у человека средства к блаженной жизни, которые даются, напротив, богатством и здоровьем, силой и счастьем. И все-таки, рассматривая условия жизни как «материю», а благо как «форму» (цель) блаженной жизни, Аристотель видит решающий элемент блаженства во внутреннем достоинстве и добродетели (arete) личности. Блаженство есть результат деятельности, сообразной с добродетелью, и сама эта деятельность. Поэтому ставший уже классическим вопрос о соотношении удовольствия и разума Аристотель решает путем компромисса: удовольствие, вытекающее из разумной, т. е. сообразной благу, деятельности, само есть благо.

Сказанное означает, что по Аристотелю благо лежит не по ту сторону чувственного мира, как считал Платон, а вместе с ним мегарики. Высшее благо должно быть достижимым, действительным, а не потусторонним идеалом. Выгодно отличаясь от платонизма своим реализмом, учение Аристотеля о добродетели опирается на представление, что она-приобретенное качество души. И здесь Стагирит противостоит Платону, убежденному в том, что добродетели нельзя научиться. Аристотель видит в добродетели «преднамеренно приобретенное качество души, состоящее в субъективной середине и определенное разумом, притом определенное так, как бы ее определил благоразумный человек. Это середина между двумя [видами] зла — избытком и недостатком» (Ником. эт., II, 6,1107а). Она потому середина, что порок преступает границу должного в своих действиях и чувствах, по отношению как к избытку, так и к недостатку. Добродетель же находит и избирает середину: «ничего слишком…». Стагирит подробно исследует с этой точки зрения добродетели, противопоставляя их порокам. Так, великодушию он противопоставляет тщеславие («избыток»), с одной стороны, малодушие («недостаток») — с другой. Великодушие, следовательно, есть «середина». Мужество — среднее между безрассудной отвагой и трусостью, щедрость — между расточительством и скупостью, и т. д.

Поскольку душа делится на неразумную (питающую и ощущающую) и разумную, постольку добродетели, будучи приобретенными свойствами души, также делятся на два вида: этические и дианоэтические. «Дианоэтическая добродетель возникает и развивается по преимуществу через обучение, почему и нуждается в опыте и во времени; этическая же слагается через привычки: от них-то она и получила свое название, так как [последнее] образовано незначительным изменением слова ethos (привычка, нрав) «(там же. II, 1,1103а). Таким образом, этические добродетели — добродетели привычки и обычая, дианоэтические — разумны и основаны на рассуждении. Этические добродетели деятельны, ибо мы становимся справедливыми, совершая справедливые поступки, скромными — поступая скромно, мужественными — действуя мужественно. Дианоэтические же созерцательны. Однако и они имеют в виду не само знание как таковое, но поведение, деятельность, практику. Отсюда определение этики как «практической философии» и отнесение ее к соответствующему разряду наук.

Поскольку нравственное действие опирается на разум, оно подразумевает свободный выбор между добром и злом. «В нашей власти добродетель, точно так же, как и порок, ибо мы властны действовать во всех тех случаях, когда мы властны воздержаться от действия» (там же, III, 7,1113b). Введя понятие свободного выбора (ргоаiresis) Аристотель открывает первую страницу длительного спора о свободной воле.

Аристотель исследует добродетели в контексте общественной жизни античного общества. Особое место занимает у него справедливость. Справедливое — середина между двумя родами несправедливости: нарушением закона и неодинаковым отношением к равным. Поэтому «понятие справедливости означает одновременно как законное, так и равномерное, а несправедливое — противозаконное и неравное [отношение к людям]» (там же, V, 2,1129а). Поскольку же закон предписывает добродетельное поведение, например мужество в бою, постольку справедливость есть высшая добродетель, в которой заключаются все иные.