Приемы комического в языке произведений П. Г. Вудхауза

Состав действующих лиц также далек от реальности. В большинстве своем это графы, лорды, бароны, леди, их родственники (в основном — бедные племянники и племянницы, которые живут у них на иждивении). Другой социальный класс, представленный в книгах Вудхауза, — это богема: писатели, композиторы, актеры, художники. Причем, если писатели, то это или романтически настроенные поэты или авторы любовных романов, если композиторы, то сочиняют мюзиклы, если актеры, то заняты в кино или в водевилях.

Фабула почти всех произведений Вудхауза заключается в истории двух влюбленных, которым не дает соединить сердца стечение обстоятельств. Бывает такое, что в одном романе таких влюбленных пар может быть и две, и три, и даже четыре. В финале произведения, после кульминации, они, взявшись за руки, расходятся в разные стороны. Этот своеобразный тотальный эскапизм от реальной жизни — и есть определяющая черта книг Вудхауза.

Герои Вудхауза обитают в высшем свете и представлены в довольно карикатурном виде. Но в этом мы не видим обличения, его и нет. Вудхауза нельзя назвать сатириком.

***

Автор большую часть жизни автор прожил в США, но его герои — исключительно англичане. Образ Америки возникает лишь в тех случаях, когда герой-англичанин оказывается среди американцев, или наоборот, американец попадает в Англию. Тем не менее, проблемы, которые возникают у героев Вудхауза, не несут печати национальной английской исключительности. Вудхауз ставит вопросы общие: без границ и национальных признаков. Эта черта писателя похожа на творчество классицистов. Говоря об этом «классицизме» Вудхауза, упомянем, что все его персонажи, как это бывает в классицистических произведениях, предстают с самого начала носителями какого-то характераи к финалу они не меняются. «Классицизм» Вакхауза выражается не традиционным для этого понятия трагическим конфликтом между долгом и чувством, а системой образов-шаржей: эксцентричный дядюшка-миллионер, недоучившийся в Оксфорде молодой гуляка, предприимчивый американский промышленник, молодой поэт с тонкой душой

Вудхауз, говоря о способе создания своих книг, характеризует произведения как «musical comedy without music». Построение романов Вудхауза напоминает традиционную комедию положений. В большинстве случаев коллизия следует классическому триединству: место (обычно заородное поместье), время (не больше двух дней) и действие.

Назовем ведущие особенности произведений Вудхауза, на которые явно повлияла работа писателя в театре. Это:

    • обилие деталей
    • портретные характеристики, похожие на ремарки
    • подача прямой речи, близкая к сценической
    • гротеск
    • контраст.

Вудхауз смотрит на своих персонажей как на актеров. В его историях в основном описываются действия персонажей, но не дается психологический анализ происходящих событий. Двигателем сюжета также является диалог. Сцена следует за сценой.

Если Вудхауз вводит прямую речь, то он обычно сообщает читателю, как именно были созданы эти слова. В этом явлении также сказался драматургический опыт.

Интересно рассмотреть с этой точки зрения романы о Дживсе и Вустере. Все четырнадцать книг саги написаны от лица одного из главных героев Бертрама Вустера. Диалоги между ним и другими персонажами или обращения Вустера к его подразумевающейся аудитории — это один из ярких приемов романов. Повествование от первого лица максимально драматизирует текст романа. Одновременно возникает эффект игры одного актера, рассказывающего и комментирующего все происходящее.

И, как было уже сказано выше, введение прямой речи в романах Вудхауза напоминает ремарки из пьес.

Проанализировав роман Вудхауза, мы убедились, что в своих произведениях автор всегда обращаетр внимание на то, как были произнесены те или иные слова. Качественное наречие при словах «сказал, ответил, возразил» и т. д. для Вудхауза обязательно и представляет собой одну из специфических черт стиля.

Лексическое богатство наречий, вводящих прямую речь у писателя исключительно велико.

‘Bag-snatching', he repeated firmly;

‘Are you ill, sir?' he inquired solicitously;

‘Don't pretend you don’t know all abuot it, Jeeves', I said coldly;

‘Oh, I wouldn’t ask yourself rot like that', I said heartily;

‘Stephanie Byng!' he said bitterly;

‘Spode!' I cried sharply.

(«The Code of the Woosters»)

Эпитет-наречие настолько оживляет повествование, что делает его динамичным и сценически ощутимым. [5; C. 65]