Элиот неоднократно подчеркивал, что поэзия требует постоянного подчинения"я" чему-то более «великому и бесценному». Когда в 1927 году он принялангликанскую веру, «великое и бесценное» обернулось «небесным царством наземле», служением цели: спасти христианскую культуру от идолопоклонства ивульгаризации.

И тут, к сожалению, как всегда, начинаются поиски козлов отпущения, тех, кто, по его мнению, приведет человечество к полному хаосу. В плену этих поисковон сам вызывал демонов — женщин, секс, американизм, просвещенный протестантизм- пытаясь защитить матрицы порядка и веры, придуманные им самим, от собственнойнеобузданной фантазии, угрожавшей этим матрицам.

И к еще большему нашему сожалению, опять же, как всегда, первыми козламиотпущения оказались евреи: тот факт, который тщательно сводится под сурдинкуили вообще смазывается «элиотологами».

И это не просто заметки на полях, или одна-две строчки, наносящие досадныйущерб его величию. Речь идет о теме, просачивающейся через всю его поэзию, подчас демагогичной, не чурающейся намеков «традиционного антисемитизма», говорящего о власти евреев над мировыми финансами, об их низменной сексуальнойморали, об их грубой космополитичности. Особенно антисемитизм ощутим в раннихего стихах «Суини среди соловьев», «Бербэнк с бедекером, Блиштейн с сигарой»,"Геронтион", а также в «Траурном гимне», который был написан в 1921 году, аопубликован после смерти поэта.

Как говорится, из песни слова не выкинешь. Он поддерживал группу «Аксьонфрансез», являющуюся открытой антисемитской организацией, он безоговорочновыступил на стороне Паунда при дискуссиях о награждении последнего премиейБолингена (Паунд в свое время поддерживал Гитлера) в 1948 году. И даже в том, что он говорил, что нет в его душе места личной ненависти к евреям, он далеконе был оригинальным.

В евреях Элиот видел «темную силу», ненавидящую и стремящуюся разрушитьхристианскую культуру.