Сандро Ботичелли

Как это ни парадоксально, но по своей внутренней сущности Боттичелли ближе к Микеланджело. Их объединяет и жадный интерес к политической жизни своего времени, и страстность религиозных исканий, и неразрывная внутренняя связь с судьбой родного города. должно быть, именно поэтому оба они, подобно Гамлету, с такой мучительной отчетливостью ощутили в своем сердце один подземные толчки надвигавшейся катастрофы, другой — страшную трещину, расколовшую мир.

Микеланджело пережил трагическое крушение итальянской культуры Возрождения и отразил его в своих творениях. Боттичелли не довелось быть свидетелем событий, оглушивших великого флорентинца: он сложился как художник значительно раньше, в 70−80-х гг. 15 века, в пору, которая казалась его современникам порой рассвета и благополучия Флоренции. Но он инстинктивно почувствовал и выразил неизбежность конца еще до того, как этот конец наступил.

Свою картину «Рождение Венеры» Боттичелли писал почти в то же время, когда Леонардо работал над «Мадонной в скалах» (1483), а его душераздирающее «Оплакивание» («Положение во гроб» Мюнхен) современно раннему «Оплакиванию» («Пьета», 1498) Микеланджело — одному из самых спокойных и гармоничных творений скульптора. Грозный и непоколебимо уверенный в себе Давид Микеланджело — идеализированный образ защитника Флорентийской республики — создавался в тот же год (1500) и в той же Флоренции, когда и где Боттичелли писал свое «Рождество», проникнутое глубоким внутренним смятением и мучительными воспоминаниями о казни Савонаролы. В произведениях Боттичелли последних двух десятилетий 15 века прозвучали те ноты, которые значительно позднее, во втором десятилетии 16 века, вылились во всеобъемлющий трагизм и гражданскую скорбь Микеланджело.